...Невозможно ничего изменить ни вообще, ни в частности. Жизнь эту остается только принять как факт и успокоиться: «Мы, дядя Ваня, будем жить. Проживем длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться для других… а когда наступит наш час, мы покорно умрем... и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой – и отдохнем… Мы отдохнем!» Очевидно, что Соня с милым дядей собирались отдыхать не от непосильных трудов и бурных событий, а совсем наоборот – от той пошлой обыденности, которая похоронила все их амбиции: Сони – как женщины, дяди Вани – как «Шопенгауэра». В их жизни так и не случилось ничего из того, что могло бы в принципе случиться...